15 марта, четверг

— Надо поговорить.

Я застыла с ложкой в руках и вперила взгляд в булькающую в кастрюле кашу. Чёрт... Чёрт! Я совсем не готова сейчас обсуждать вчерашнее. Евгений Андреевич сидел за столом и пил кофе, пока я готовила завтрак (а это последнее, что мне хотелось бы делать в шесть утра), так что у меня был прекрасный повод не смотреть на него. Но сейчас промолчать просто нельзя.

Я повернула голову так, чтобы видеть учителя краем глаза, и изобразила на лице святую невинность.

— О чём? — глупый вопрос, понятно же, о чём.
— Я тут прикинул, — так, для того, что я ожидала услышать, это странное начало... — Ты живёшь слишком далеко, Даша теперь сможет приезжать ещё реже, у меня нет возможности отвозить тебя... — нет, не быть мне экстрасенсом.

Я убавила огонь, накрыла кастрюлю крышкой и села напротив Бестужева.

— И что вы прикинули? — сейчас скажет, что больше не нуждается в моих услугах. Я, конечно, буду огорчена, но, может быть, наконец вздохну с облегчением.
— Хочу сделать тебе предложение, — историк, поставив локти на стол, внимательно посмотрел на меня.

Я тупо пялилась на него в течение нескольких секунд. Или у меня совсем башка с утра не варит, или я до сих пор сплю, или он действительно произнёс то, что мне сейчас послышалось.

404 error.

— Эм, — я сглотнула. — Вы конечно мне... Ну, как бы... Мне восемнадцати ещё нет...
— Да Оболенская! — Евгений Андреевич с досадой хлопнул ладонью по столу. — Я не об этом, надумала себе... Я хотел предложить тебе, эм, временно пожить здесь.

Я затупила во второй раз за это утро. Слишком много для медалистки. Он предложил мне что?..

— Простите, вы хотите, чтобы я переехала к вам? — прям в лоб, как я умею.
— Ну, в общем, да, — мужчина поднёс к губам чашку. Губы... А-а! Остановись сейчас же!

Он, блин, так повседневно это произнёс, будто такое в порядке вещей. Пф, да по статистике ежедневно каждая десятая ученица начинает жить со своим учителем. Так, что ли?! Надо бы ему напомнить кое-что.

— Кхм, Евгений Андреевич, простите, конечно, но это уже немного как бы... неприлично. Что люди подумают?
— Какая разница, что они подумают, Княжна? — Бестужев усмехнулся. — Я же тебе не интим предлагаю, — ух, мне сейчас позавидовал бы самый спелый помидор. Почему он себя со мной так ведёт?! — Это деловой подход.

Я уже набрала воздух, чтобы высказать всё, что я думаю о его «деловых подходах», лорд Беккет недоделанный, но по кухне пролетелся неуловимый аромат скорого провала, так что я закрыла рот, стукнув зубами, и метнулась к плите. Со стороны Бестужева послышался смешок, я сморщила нос. Выключила огонь, помешала кашу и накрыла крышкой.

— Ну?

Я подняла угрюмый взгляд на закипающий чайник, представляя на его месте взрывающуюся голову горе-историка. Злость за вчерашнее (правда, скорее на себя, чем на него), бессонная ночь у Сониной кровати, допрос от матери за отсутствие, не слишком доброе раннее утро и подгоревшая из-за того же Бестужева каша дали о себе знать, и его предложение я восприняла не совсем адекватно.

Точнее, я даже не представляю, как можно на него вообще отреагировать адекватно. Я просто дико разозлилась, даже не знаю на что... Хотя почему не знаю? Знаю! Он придумал хороший план, как эксплуатировать меня ещё больше — круглосуточно. Я и так, пардон май френч, жопу рву днями и ночами, чтобы ему помочь, а он мне даже не «заплатил»! Сколько я уже сверхурочных отработала за бесплатно?!

Внутренне закипая от негодования, как эта чёртова каша пару минут назад, я повернулась к Евгению Андреевичу, выражающему собой просто символ человеческого спокойствия и святой невинности, и, как вчера, облокотилась поясницей о столешницу.

— Ну? — я приподняла брови и сложила руки под грудью, презрительно усмехнувшись. Бестужев на такую быструю смену моего настроения никак не отреагировал, точнее сделал вид, потому что я заметила недоумённый блеск в его глазах. Я не могу врать ему, он — мне. Странно, но справедливо. И грех этим не пользоваться. — В смысле «ну»? Вы хотите, чтобы после вашего абсурдного предложения я сразу захлопала в ладоши от радости и сотню раз прокричала «Да!»? — он криво ухмыльнулся и прищурился, как бы предупреждая заткнуть фонтан, если у меня ещё остался инстинкт самосохранения, но мне, если честно, как-то всё равно. Я слишком зла на все произошедшее. — Вы так говорите, будто я согласна на всё, стоит вам пальцем поманить. Нет, это не так, знаете ли. Мне всё ещё не плевать на общественное мнение и личное пространство, которое вы, — я не совсем прилично указала на него пальцем, — последнее время постоянно нарушаете! Ведёте себя со мной так, словно... — яростно мотнула головой и отвернулась, обхватив себя руками. — А я ведь просто помочь хотела...

Вот весь мой запас злобы и иссяк. Ушли все эмоции, оставив только тянущее ощущение пустоты, в которой где-то глубоко засела обида. Вспомнилось, как вчера Евгений Андреевич накричал на меня после Сониного приступа, а я ведь была не при чём. Сейчас я уже понимаю, что моей вины в том, что произошло, не было ни грамма, и даже Бестужев не виноват, он весь был на нервах, но это мерзкое чувство несправедливости ещё скребётся под рёбрами и застревает в горле.

Сзади заскрежетал отодвигающийся стул, и через мгновение на стол рядом со мной опустилась большая ладонь, а вторая мне на плечо.

— Княжна, — в голосе чувствовалась снисходительная улыбка. — Я... понимаю свою вину, я не должен был срываться на тебя. И знаю, что слишком часто прошу тебя...
— Используете, — категорично поправила я.
— Да, — спустя несколько секунд согласился он. — Прости меня, — я удивлённо моргнула, повернув к нему голову. Его сиятельство извинился? Бестужев убрал руки и отвернулся от меня, прислонившись к столешнице. — Но ты тоже меня пойми...
— Я понимаю, — что-то взяла за моду перебивать. Не так меня воспитывали. Это всё историк, его плохое влияние! Я состроила недовольную мину прежде чем обернуться к учителю. — Это была стрессовая ситуация, я не обижаюсь, — чуть-чуть брехня, мне действительно обидно. То, что он попросил прощения, ситуацию улучшило, но моё былое отношение к Бестужеву не вернуло. Может, я не права, но пересилить себя пока не могу. — Просто я... Я тоже устаю, мне тоже страшно за Соню. Я так же, как и вы, не всегда знаю, что делать! Я человек, не детский врач, не воспитательница, не психолог. Просто школьница. Я не успеваю делать всё и сразу, — я развела руками. — Не могу разорваться! Мне надо одновременно следить за домом на одном конце города, за вашей дочерью на другом и разбираться со школьной ситуацией где-то посередине. И отчётный концерт на танцах скоро, а я уже дофига пропустила... Это очень сложно!
— Вот я и предлагаю, — Бестужев приобнял меня за плечи, — упростить тебе задачу.

Я вздохнула и немного повернула голову так, что стал виден уголок Сониной комнаты через приоткрытую дверь. Может, он и прав... Но это всё слишком быстро, слишком странно, слишком серьёзно. Я мнила себя самостоятельной, взрослой... Но всё оказалось совсем не так...

Всё, хватит! Мысленно дала себе оплеуху. Взрослая? Так поступай соответствующе. Есть же другой выход — бросить всё и жить как раньше. Может, это и бесчестно по отношению к историку, ведь я же сама согласилась на эту авантюру, зато просто и правильно. Я же привыкла жить по правилам, как самая типичная медалистка-ботаничка, гордость родителей. Что мешало мне закончить этот год так же, как и все остальные — на отлично? Ничего. Что мешает теперь? Всё.

Значит, если бы я могла повернуть время вспять, перенестись в тот момент, когда Бестужев предлагает мне сделку, поступила бы я иначе? Отказалась бы?

Да.

Нет.

Не знаю!

Ещё немного и мигрень начнётся от этой безумной мозговой нагрузки... Пора прекращать. Только я хотела сказать об этом учителю, как он произнёс:

— Можешь сегодня не ходить в школу. Я прикрою тебя.

Я как-то растерялась, что не смогла даже нормально сформулировать ответ, вместо этого спросила:

— Как?
— Ну, объясню, что мы с тобой соседи, и утром, выходя из квартиры, я встретил твою маму. Она сказала, что тебе плохо.

Я удивлённо хмыкнула.

— Долго придумывали? — интересно, что мне будет за этот сарказм?

Евгений Андреевич вопреки ожиданиям обольстительно улыбнулся и, обойдя меня, потянулся к шкафчику с хлебом и выудил из недр немного помятую булочку с повидлом. Я невольно открыла от удивления рот. Я же там убиралась! Почему я её не увидела?! Почему это он не поделился?! Евгений Андреевич мой взгляд заметил и чуть не подавился от смеха. Проглотил, постоял в ступоре пару секунд, а потом с улыбкой показал на соседний шкафчик. — Если что, там ещё есть.
— Оставьте Соне. Но вообще я бы приняла ваше предложение, — историк замер и недоверчиво покосился на меня, а я закатила глаза. — О прогуле.
— А-а-а. Окей.

Мысленно рассмеялась над ситуацией. Кому ещё когда-нибудь учитель сам предлагал прогулять школу? Это дикая удача (я, может, и отличница, но далеко не паинька). Пожалуй, не буду напоминать ему, что у моего класса сегодня контра по истории.

***
Через полчаса, когда я закрыла за Бестужевым дверь, то почти с чистой совестью улеглась обратно в кровать, зарылась с головой в мягкое одеяло и забылась блаженным сном. Правда не так надолго, как мне бы хотелось. Спустя где-то полтора часа меня разбудил громкий звонок моего телефона, оповещая о новом сообщении. Я от неожиданности подпрыгнула на кровати и, обиженная на посмевший меня разбудить богомерзкий мобильник, решила проигнорировать, просто повернувшись на другой бок. Но неизвестный абонент не сдавался, послав мне целую серию СМС-ок. Охххх, я этому кому-то голову отгрызу!

Кое-как я всё-таки выпуталась из одеяла и поплелась на поиски телефона. Нашла его только через пару минут на кухне.

8:25, Бесстыжий учитель: Оболенская!
8:26, Бесстыжий учитель: Хитрая слишком, да? У вас сегодня контрольная по «Холодной войне»!

Я рассмеялась, как припадочная. Так и представила себе, как он злится и фыркает, как сердитый ёжик. Жесть, какая умора!

8:26, Бесстыжий учитель: Я тебе устрою! — блин, ну нельзя столько ржать, Оболенская, прекращай немедленно!
8:26, Бесстыжий учитель: Будешь мне устно всё сдавать! Поняла? — не, не могу. А что я-то? Это ж он забыл, что сегодня контра. Са-мо-заш-квар!

Я наконец отсмеялась и уже хотела напечатать ответ — как-нибудь подъебать горе-учителя, но что-то меня остановило. Вспомнила, что он предложил мне сегодня утром... Нет, нельзя на такое соглашаться! Это неправильно и вообще!.. Нельзя, и всё! Нет... Нет-нет-нет... Я стала писать свой отказ на его просьбу. Он получился длинный и, как мне показалось, довольно исчерпывающий. Только я собралась его отправить, как телефон в руках завибрировал, звякнув, и я несколько отрешённо посмотрела на сообщение.

8:30, Бесстыжий учитель: Ладно, сейчас урок. Я позвонил Даше, чтобы она с Соней посидела. Если будешь уходить, ключ на подзеркальнике, оставь его себе, это запасной.

Окей, босс. Я её дождусь и свалю. Последний «рабочий» день. Чтобы не отвлекать Евгения Андреевича от урока, решила повременить с отправкой моей «тирады» и пока что просто сохранила её в черновики. Позвоню-ка Анжелке, может, сходим с ней куда-нибудь, мне очень нужно с кем-нибудь поговорить.

***
— Фуф, ну и далеко же ты забралась, Кудряш, — рядом со мной на лавку «упала» запыхавшаяся подруга. — У меня институт на другом конце города!
— Ага, — я улыбнулась. — Но зато здесь красиво.
— Это да! — Энж обвела взглядом зелёный парк. — Ой, на, держи! — она подала мне стаканчик с кофе. — Тот единственный кокосовый латте, который ты пьёшь, привереда.
— Не привереда, а гурманка! — обиженно насупилась я, но всё же благодарно кивнула, принимая напиток. Что-то этот диалог мне напоминает... — Спасибо! Как там твой диплом?
— А что диплом? Пишется помаленьку... — Анжела откинула с лица волосы. — Вот блин, впервые укладку нормально сделала... Грёбанный ветер!

Я рассмеялась, а подруга наградила меня уничтожающим взглядом.

— Что ржёшь? Тебе-то делать ничего не надо — голову помыла и пошла!
— Ну да! А сохнуть два часа?
— А!

Какой содержательный у нас вышел, однако, диалог. Несколько минут мы молча пили кофе и глубокомысленно смотрели вдаль. Анжела выкинула свой стакан в урну и повернулась ко мне.

— Ну что, выкладывай, зачем вызвала меня в эту задницу мира в девять утра.
— Поговорить...
— Это ясен-пень, зачем же я ещё тебе нужна?
— Ха-ха. Как это «зачем ещё»? А кто мне кофе приносить будет?
— Да, что-то я об этом не подумала... — у Анжелы пиликнул мобильник, и прочитав сообщение, она поморщилась, вставая со скамейки. — Мне срочно домой надо, Марк ключи забыл.

Марк - это её старший брат-погодка. И какого, спрашивается, хрена двадцатидвухлетний парень мог забыть ключи от квартиры? Хотя, может, он всю ночь, как обычно, стихи писал, и на утро рассеянный был. Поэты, они все такие.

— Окей, поехали.
— Тебе можно отсюда уезжать?

Я удивлённо подняла брови.

— Я вроде не под подпиской о невыезде и не в рабстве... Хотя с последним уже можно поспорить, — буркнула и протопала мимо подруги по направлению к метро. — Ты идёшь или как?

***
До Анжелиного дома мы доехали только к половине одиннадцатого ужасно уставшие и голодные. Поэтому первым делом, после того как «запустили» Марка, кинулись на кухню: она — к холодильнику, я — к чайнику.

Через пару минут, сытые и довольные, мы сидели за столом, сжимая руками чашки с горячим чаем. Я потянулась к сахарнице.

— Мне тоже сыпани, пожалуйста, три ложечки, — Анжела подвинула свою чашку, и я бахнула ей все четыре, но она этого не заметила. — Вот спасибо, век тебя помнить буду.
— Ты меня и так не забудешь.
— Конечно! Кто ж такое чудище забудет!
— Вот именно.
— Ладно. О чём ты там поговорить хотела? — мы отхлебнули из чашек, и Анжела поморщилась, а я опять засмеялась. Что-то сегодня у меня странное настроение. — Сколько ты туда добавила?
— Четыре, — еле-еле произнесла сквозь смех.
— От души! — она пожала плечами и поменяла наши чашки. — Так-то лучше. Сама свою пакость переслащённую пей.
— Боюсь тебя разочаровать, но такую я и пью.
— Ты хочешь сказать, что у тебя тоже?..
— Четыре, ага.
— Да твою-то!.. — она встала и вылила половину чая в раковину, потом потянулась к чайнику и долила ещё кипятка. — Так мы будем говорить о твоих проблемах?
— Точно, — тут-то я и сникла, а весёлость как рукой сняло. Даже не понимаю, почему так реагирую на это. Вроде бы не за горами долгожданная свобода и прежняя жизнь, а всё равно паршиво. — В общем, Евгений Андреевич, если помнишь, кто это...
— Естественно! Как тут не запомнить?
— Ага... Он мне предложил... Ну... Как бы...
— Да говори уж!
— Пожить у него, — я посмотрела на Анжелу, ожидая целую речь, но она просто молча недоумённо пялилась на меня. Я продолжила. — Потому что я далеко живу, и трудно добираться. Да и не успеваю я. Но это ж блин так...

Договорить я не успела, потому что мой телефон завибрировал, и я лениво полезла за ним в карман. Что-то сегодня у меня рекордное количество полученных СМС. Обычно мне пишет только «оператор», а звонит лишь будильник да мама. И кому я понадобилась? Анжела тем временем «отмерла» и, как я и ожидала, разразилась гневной моралисткой тирадой о том, что «это уже не в какие ворота не лезет!». Да, Энж, подписываюсь под каждым словом. Между прочим...

11:03, Бесстыжий учитель: У молодёжи модно теперь, что ли, на сообщения не отвечать? Дома поговорим.

Я забыла, о чём думала. Дома... От этого слова в душе необъяснимо разливается тепло, а дыхание сбивается. Я перевела взгляд на свой длиннющий текст с отказом и занесла палец над кнопочкой отправить. Надо кончать с всем этим, и как можно быстрей!

Я несколько секунд помялась, но потом, вполуха слушая Анжелины реплики, решительно нажала на кнопку и... стёрла.

Вот и всё.

Так если бы я вернулась в тот день в старбаксе, где за одиноким столиком только он и я, что бы я ему ответила? Могу я теперь ответить на этот вопрос?

Да. Определённо да.

Никогда не прощу себе, если расстанусь с Софой. И Бестужевым. Никакие медали, оценки, ничто не сможет заменить мне этих людей.

Я улыбнулась себе и, написав Евгению Андреевичу, что мне тоже есть, что ему сказать, убрала телефон и повернулась к подруге, которая всё больше распалялась.

— ...Это же каким сумасшедшим надо быть, чтобы согласиться на такой абсурд?!

Я пожала плечами и поднесла к губам чашку с чаем, расслабленно откидываясь на спинку стула.

— Ты права. Наверное, я совсем сошла с ума.