24 марта, суббота

Я попыталась потянуться и поморщилась, когда затёкшие конечности противно заныли. Что за?..

Приподняв голову, я несколько раз моргнула, отчаянно ничего не понимая.

Проблема в том, что лежу я не в кровати, а на ней. А точнее даже было бы сказать — на Бестужеве. Вот так поворот.

Спустя ещё пару мгновений мне вспомнились события вчерашней ночи, и щёки загорелись таким огнём, что чуть было не вспотели. Господи, что же я наделала?! Ах, не так меня воспитывали... Я бы дала себе по лицу, если бы мне это дали сделать крепко сжимающие меня руки мирно сопящего учителя.

Перестав сопротивляться, я выдохнула и опустила голову обратно на обнажённую бестужевскую грудь, уткнувшись носом ему в ключицу.

В глаза будто песка насыпали... Да-а-а, я же слишком умная для того, чтобы смыть косметику вечером! Представляю, как «прекрасно» я сейчас выгляжу.

Тут Евгений Андреевич шумно выдохнул и, не разжимая объятий, перекатился вместе со мной набок так, что моя голова теперь лежала на его плече*. Его правая рука, на которой я лежала, обвила мою шею, ладонь легла на лопатку, левая — на талию. Учитель резко притянул меня ближе, и я, которая до этого ещё как-то сдерживалась, огромными глазами вглядываясь в его лицо, всё-таки пискнула от неожиданности. Бровь Евгения Андреевича дрогнула, но через секунду лицо вновь разгладилось и стало абсолютно безмятежным.

Вот... угораздило же. Интересно, я смогу как-то выбраться до того, как он проснётся, и случится самая странная, неловкая и курьёзная сцена в моей жизни. А с другой стороны, что бы было, если бы он сейчас проснулся?..

Чёрт, и что вообще?.. Как мы теперь в глаза друг другу смотреть будем?! Я же... Мы же... Боже...

Если бы я сказала, что не хочу перемен в наших... отношениях, я бы нагло соврала самой себе. Конечно хочу! Уже, как бы сказала Валя, поздняк метаться и придумывать отмазки, какого хвороста я дала ему себя поцеловать и, боже мой, раздеть и... трогать! А самое жуткое, что мне, чёрт побери, нравилось! А-а-а! Мозг — взрыв, бум! Где-то там сейчас спит моя мама, уверенная, что вырастила благовоспитанную дочь, а эта самая дочь просыпается полуголой в обнимку со своим учителем... Да уж...

Я каким-то магическим образом так извернулась, что смогла разглядеть часы, висящие над рабочим столом. Шесть двадцать, суббота. Ох, ещё слишком рано! Я вздохнула, оставив наконец попытки по-тихому сбежать, ещё немного полюбовалась спящим учителем и, поудобнее устроившись щекой на его горячем плече, снова задремала.

***

Навязчивое «треньканье» проникло в мой мозг и окончательно развеяло остатки сладкого сна. Я досадливо поморщилась и с большим трудом открыла свои «песочные» глаза.

Так, ну вот Бестужев. Сопит. Вот будильник. Молчит. Тогда что же это за?..

Внезапная догадка прозвучала в моей голове подобно грому. Мой телефон! А такой звонок у меня стоит только на одном контакте...

Уже не заботясь об удобстве учителя, я нагло вырвалась из его объятий, и поскакала к рабочему столу, где приютился мой мобильник.

Отец.

Мельком глянула на время — почти девять утра. Что ж... глубокий вздох...

— Алло...
— Аня, это папа.
— Я узнала твой голос... И у меня определитель номера есть.
— Да, — папа как-то странно вздохнул и замолк.

Я опустила взгляд на поверхность стола и второй раз за утро испугалась того, что, блин, стою в спальне учителя в одном бюстгальтере.

— Что-то случилось?
— Ты где?

Я прикусила щёку изнутри и развернулась, облокачиваясь о стол. Подняв взгляд, я заметила ошарашенное лицо лохматого Бестужего, пялящегося на меня (мою полуголую грудь, будем честны) во все глаза. Класс. Я стремительно покраснела и, зажав телефон между ухом и плечом и обхватив себя руками, пошла к своей валяющейся на полу блузке.

— Аня? Ты меня не слышишь?
— Да-да, всё нормально, — очень надеюсь, что голос не выдал моего волнения, но что-то мне подсказывает, что это пустые надежды. Я стала судорожно надевать рубашку. Из-за неловкого движения телефон выпал, и я мысленно поблагодарила бывшую жену Бестужева за этот жуткий меховой ковёр.
— Анна!
— Алло, прости... Да, я просто... Немного занята.
— Чем это?
— Одеваюсь... Ой, ну, в смысле, ботинки надеваю, — блин, когда у меня начнёт включаться мозг в стрессовых ситуациях?

Евгений Андреевич сел, продолжая наблюдать за мной с самым недоумённым видом. Что-то в этом взгляде странное... Особенно после вчерашнего это кажется странным.

— Ботинки? Зачем?
— Ну... Понимаешь... Стой, — я резко выпрямилась, чуть было снова не уронив телефон, — а ты где? Дома?
— Да. А вот ты нет!

Когда он приехал?.. Господи, я думала, он ещё неделю минимум будет... где-то там.

— И мамы тоже нет. Она с тобой? Где ты вообще?!
— Нет, мамы со мной нет, — я проследила взглядом за учителем, который таки соизволил встать и озадаченно разглядывал свою разбросанную одежду. Я нахмурилась. — Она, наверное, на работе. А я... у подруги.
— Какой это подруги? У Вали? Я за тобой заеду.
— Нет! — вскрикнула я и зачем-то выставила вперёд растопыренную ладонь. Евгений Андреевич удивлённо оглянулся на меня и, бросив своё основное занятие по изумлению каждой стоящей вещью, заинтересованно посмотрел на меня. Я почувствовала, что краснею. Так некстати вспомнилась вчерашняя ночь... — Эм... Нет, в смысле — это не Валя. Это моя другая подруга... С танцев.
— Да? Как её зовут?

Эй, фантазия, ты там где, когда так нужна?

— Женя, — брякнула я первое попавшееся имя и удивлённо моргнула от того, что Бестужев поднял бровь и нахмурился. Только спустя несколько секунд до меня дошло, что его тоже зовут... Женей. Подсознание, что ты творишь?!
— Ну ладно, скажи мне её адрес. Заодно и познакомлюсь с ней, а то как-то мало я о тебе знаю.
— Даже не представляешь насколько, — прошептала я и тут же осеклась.
— Что?
— Нет, ничего. Я говорю, не надо заезжать. Она очень далеко живёт.
— Так тем более.
— Нет-нет, мне ещё надо будет заехать кое-куда, — ответ нашёлся довольно быстро. — У меня же курсы сегодня, пап! Забыл?
— Какие курсы? — судя по голосу, он серьёзно озадачен.
— Ну как какие? — запальчиво ответила я. — По литературе! Я её сдаю! Они раз в неделю, по субботам.
— Да?..
— Ага.
— Так ты одна поедешь так далеко?
— Мне восемнадцать скоро вообще-то, — на этих словах Бестужев состроил особо озадаченную мину и отвернулся, теребя в руках свою футболку. Наденьте её уже, что ли! Светите тут... чем не попади.
— Ну хорошо-хорошо. Ты всё ещё у подруги?
— Да...
— Долго же ты ботинки надеваешь.

Я на мгновение задержала дыхание, пытаясь угадать отцовское настроение. Что он знает?

— Так это... ты меня держишь. У меня только две руки.

Папа рассмеялся и отключился, а я ещё долго стояла с телефоном в руке, в расстёгнутой блузке. Мы с Бестужевым несколько секунд пялились друг на друга, пока он всё-таки не надел футболку и не вышел из комнаты. Почему у меня ужасное предчувствие?

Я застегнула пуговицы и поплелась в ванную приводить себя в порядок. Ну, всё не так плохо, как могло бы быть... Волосы, конечно, в полном беспорядке, но косметика, что просто удивительно, почти не смазалась. Чистить зубы нечем, брать чужую щётку я не собиралась, так что находка в виде бутылочки «листерина»** оказалась лучшим событием за утро.

Идти к Бестужеву не хотелось, так что я по дороге зашла проверить Соню, но та спокойно спала, так что откладывать боле момент Х нельзя было, и я, вся красная как рак, пошла на кухню.

Евгений Андреевич с отсутствующим взглядом сидел за столом, придерживая одной рукой горячую чашку с кофе. На другом краю стояла чашка с чёрным чаем. Хм, мило. Я неуклюже села и схватилась за кружку, как за спасительный круг. Вот сейчас и происходит самый неловкий момент в моей жизни... Бестужев поднял на меня взгляд и тяжело вздохнул. Ну класс, сейчас скажет, что всё, что вчера было, — бред бухого препода, и я провалюсь от стыда сквозь землю. Обратный отсчёт: три, два, один...

— Что вчера произошло?..

Я от неожиданности дёрнулась и ошпарила себе кипятком руку, зашипела и прижала её к себе, побито смотря на учителя. В каком это смысле — что произошло? Он что...

— Вы не помните? — учитель покачал головой. — Совсем ничего? — снова.

Я сглотнула, изо всех сил пытаясь не разрыдаться прямо здесь. Я сморгнула влажную пелену в глазах и тихо выдохнула. Ну вот, а я переживала... Ха. Ха-ха. Только вот почему-то совсем не смешно. Он выглядит таким виноватым...

— Вы мне обещали.
— Да, — Евгений Андреевич прикрыл глаза и устало откинулся на спинку плетёного стула. — Я... Так что вчера было?

Он пристально посмотрел на меня, излучая тревогу и вину. И только в этот момент я наконец поняла, почему. Он ничего не помнит! Он знает только, что вчера был пьян, а проснулся полуголый на одной кровати со мной, вокруг валяется одежда... Чёрт, он думает, что мы...

Подсознание постучало в голову и ехидно ответило, что он почти что прав. Я мысленно отмахнулась от него. Вот это, блять, поворот, по-другому и не скажешь! Поэтому он так странно посмотрел на меня, когда я сказала отцу, что мне почти восемнадцать. Потому что мне ещё нет восемнадцати! А этот идиот теперь уверен, что совратил малолетку. Пёрфект.

— Да скажи уже что-нибудь! — взвинченный собственными надумками учитель, вскочив, яростно хлопнул ладонью по столу, отчего мы оба вздрогнули, а он осел обратно на стул и схватился за голову. Так вам и надо!

— Что сказать? — я постаралась успокоиться. Надо взять ситуацию под контроль. Надо смотреть на эту проблему философски... Вчера власть была в его руках, теперь за счёт его амнезии — в моих.
— Что вчера произошло? Ты... В смысле, я... мы...
— Какое это имеет значение? — я села ровно, напрягши спину, и сделала самый безразличный тон, на который была способна. Злость бушевала во мне, подобно активному вулкану. — Вы ведь ничего не помните.
— Оболенская! — Бестужев окинул меня гневным взглядом, сильнее сжав в руке свою чашку.
— Что! — я вскочила, опрокинув стул. — Что «Оболенская»?! Это я вчера пьяной сюда заявилась?! Это я к вам приставала, что ли?! Знаете что? Да пошли вы!
— Приставала?..

Оставив остолбеневшего учителя на кухне, я понеслась в комнату, схватила свой рюкзак и телефон, выбежала в коридор, обула ботинки и потянулась за курткой, но мою руку перехватили. Я покосилась на хмурого учителя и попыталась выдернуть запястье из стальной хватки, но ничего не вышло. Проклятье!

— Постой...
— Нет! — я дёрнула ещё сильней, и Бестужев завалился вперёд, чуть не упав на меня, и разжал руку. Я тут же отошла назад. — Больше я не собираюсь идти на уступки. Вчерашнее было последней каплей! Мало того, что... так вы ещё и забыли!
— Но я...
— Да потому что бухать меньше надо, ясно?! — крикнула я, сама не ожидая от себя такой наглости. Чтобы как-то скрыть появившийся так невовремя стыд и хоть немного успокоиться, я быстро накинула куртку и подошла к двери.
— Да не истери ты так! — Бестужев надавил рукой на дверь, захлопывая её обратно. И подошёл ко мне слишком близко, чтобы я продолжила трезво оценивать ситуацию. Поэтому я демонстративно отошла. Учитель, заметив это, вздохнул и остался на месте, выставив руки в примирительном жесте. — Куда ты так спешишь? На курсы?
— У меня нет никаких курсов. Я не сдаю литературу! Зато, знаете ли, сдаю историю. И мне, кажется, нужно уже искать нового репетитора, потому что с вами я точно не сдам.

Учитель раздражённо скрипнул зубами, но промолчал. Но и пройти мне не дал.

— Я просто хочу понять.
— Что понять? — что-то внутри меня лопнуло. М, точно, это терпение. — Спали ли мы вчера? Или вы, — я ткнула ему в грудь пальцем, — боитесь, что по пьяни изнасиловали меня?

Евгений Андреевич поражённо отшатнулся, дав доступ к выходу, чем я сразу воспользовалась, выйдя за дверь, и пошла к лифту. Он приехал через секунду, и я облегчённо выдохнула, заходя в угражающе узкое пространство. Бестужев справился с шоком и подошёл ближе, хмуро наблюдая за мной. Я хотела нажать на кнопку, но в последний момент остановилась и подняла взгляд на учителя.

— Можете не беспокоиться, вы меня ни к чему не принуждали, — я ехидно скривилась. — Всё было по обоюдному согласию.

Бестужев, моргнув, сглотнул и отвёл взгляд, а я наконец нажала «1», ликуя, что смогла задеть его. Но за мгновение до того, как двери закрылись, меня привлекло странное движение слева, и покосившись туда, я обомлела. Лифт закрылся и повёз меня вниз, а я глупо глотала воздух, не веря собственным глазам. Нет, мне показалось. Точно показалось.

Это не могла быть она.

Это просто невозможно...

Но я же видела. И она видела меня... И слышала... Господи, зачем я это сказала? Зачем?.. Зачем я вообще, чёрт побери, родилась?!

Ну кто мог подумать, что соседкой Бестужева окажется Татьяна Алексеевна...

Примечания:

*- анатомически - верхняя часть руки до локтевого сустава

**- антибактериальный ополаскиватель для полости рта